Здоровый стыд позволяет нам отрегулировать свое поведение в тот момент, когда оно вступает в конфликт с личными ценностями и взглядами, не соответствует нашему желательному или привычному представлению о себе. При этом не обязательно, чтобы происходило что-то плохое. Например, процесс обучения очень часто может сопровождаться чувством стыда, так как сталкивает человека с новизной и как следствие - собственной неловкостью и некомпетентностью. Это момент переживания кризиса идентичности, когда прежнее привычное восприятие себя разрушается, а новое не успевает выстроиться. Близкие люди в такие моменты также не всегда готовы к новизне и испытывают тревогу от неопределенности. Желая сохранить стабильность в собственной жизни, они могут критично относиться к наблюдаемым изменениям, и это часто переживается человеком как отсутствие поддержки и вызывает стыд.
На терапевтических группах после проведения индивидуальной сессии участникам предлагается озвучить эмоциональные отклики. Кроме прочего, этот формат откликов помогает человеку, который был в клиентской позиции, отразиться в глазах других людей в момент своей открытости. Ведь восприятие людей меняется после его рассказа о себе. И для того, чтобы сонастроиться с ними вновь, важно услышать, как они относятся к нему и что чувствуют. Такая замеченность другими помогает ощутить свою принадлежность группе людей, уменьшает стыд, а иногда на его место может прийти, например, благодарность.
Теперь о токсическом стыде как о тотальном ощущении собственной ущербности, при котором человек переживает себя недостойным хорошего отношения. Можно предположить, что такое строгое, критическое отношение к себе сформировалось в результате интроецирования внешней критики и строгого отношения значимой фигуры либо окружения. Действительно, так бывает. Но мне хочется обратить внимание на другой аспект: стыд может быть реакцией не только на критическое отношение. Критика подразумевает оценку того, что было замечено. А есть ситуации, в которых что-то не замечается, игнорируется, не распознаётся. И эта нераспознанность также может вызывать чувство стыда.
Например, у пары появляется ребенок, который гораздо более эмоционален, чем его родители. Сталкиваясь с интенсивными аффектами, родители тревожатся и стараются сохранить чувство контроля, транслируя ребенку недовольство его реакциями. И тогда это критическое отношение - «плохо, что ты такой невыносимый» - интроецируется ребенком и влияет на его восприятие себя и способ контакта с миром.
А бывает по-другому. Ребенок не очень темпераментный, «тихий», а мама у него не очень чувствительна. Это затрудняет синхронизацию между ними, и ребенок во многом остается не замеченным. Либо мать замечает, что с ребенком что-то происходит, но не знает, как обращаться с его чувствами, пугается и тогда бессознательно игнорирует, не замечает какие-то его состояния. Например, в семье кто-то умер или пропал, а с ребенком об этом не разговаривают, ведут себя так, словно ничего не произошло. В этом случае стыд связан с ощущением отсутствия отклика, с отсутствием отражения в глазах других людей.
Нарциссический опыт часто сопровождается чувством стыда, иногда неосознаваемого, потому что он связан с недостатком отражения средой. Вместо этого человек сам является отражением для других и получает принятие и одобрение в том случае, если соответствует их ожиданиям. Его собственная индивидуальность оказывается не поддержанной и впоследствии ее выражение сопровождается чувством стыда.
Травматический опыт часто переживается как постыдный, даже несмотря на то, что сам человек является пострадавшим. Ситуация, угрожающая физической или психической целостности человека, вызывает перевозбуждение. Именно способность психической переработки этого возбуждения позволяет избежать травматизации. Если же внутренних и внешних ресурсов для этого не хватает, полученный опыт не может быть ассимилирован и продолжает «жить» в теле. Невозможность прожить полученный опыт, недостаток поддержки среды приводит к ощущению стыда. Кроме этого, человеку очень важно, отразившись в глазах другого, почувствовать, что, несмотря на произошедшее, с ним все в порядке.
Теперь о некоторых важных аспектах работы с токсическим стыдом. Одним из важных приобретений клиента в долгосрочной терапии является возможность относится к самому себе добрым и принимающим образом или возможность снижения уровня аутоагрессии, которая обычно может проявляться как в критическом отношении, так и в саморазрушительном поведении. Можно сказать, что в отношениях с терапевтом снижается уровень токсичного стыда клиента. За счет чего происходит такое изменение?
Напомню о парадоксальной теории изменений А.Р.Бейссера, согласно которой изменения наступают не тогда, когда мы стремимся быть теми, кем не являемся. А тогда, когда как можно более полно принимаем себя такими, как мы есть сейчас. Эту теорию хочется соотнести с качеством взгляда значимого взрослого, который формирует представление ребенка о самом себе. Иногда родители смотрят на ребенка с точки зрения того, что можно в нем улучшить, изменить, поправить. Можно сказать, что это взгляд, больше сконцентрированный на отсутствии или изъяне. То, что присутствует, как правило, остается в фоне либо недооценивается.
Например, человек, окончивший школу с золотой медалью, говорит об этом как о чем-то обыденном: «ведь это не стоило мне никаких усилий». Хотя очевидно, что какие-то усилия должны были быть совершены даже тем, кому учиться легко. Подобным образом человек может воспринимать все свои усилия и достижения. И терапевты регулярно встречаются с такими клиентами, которые приходят на терапию, чтобы себя подкорректировать, улучшить, подправить. Соглашаясь на работу с таким запросом, терапевт поддерживает мнение клиента о том, что тот нуждается в корректировке. Важно уточнить: понятно и объяснимо, что люди, приходящие на терапию, желают что-то изменить в своей жизни в лучшую сторону. Ведь они приходят со своим страданием, и это важно уважать. Терапевт не против изменения, но он опирается на определенную логику изменений, при которой развитие способности человека к осознаванию своих переживаний в контакте со средой и приводит его к получению нового опыта. То есть терапевт фокусирует свое внимание прежде всего на том, что есть, помогая клиенту более полно замечать себя. Такая форма присутствия постепенно приводит к снижению токсического стыда.
В попытке избежать болезненного стыда человек формулирует строгие требования к себе, которым старается соответствовать, даже находясь в клиентской позиции. Он хочет быть «примерным клиентом», приходит на сессию подготовленным или ругает себя, если это не получилось, не доставляет терапевту лишних хлопот, чтобы ему понравиться. Замечая такой способ присутствия клиента и признавая его значимость, терапевт может предложить другое: не готовиться заранее, говорить о том, что спонтанно приходит в голову, начать рассказ с того, о чем клиент думал по пути к терапевту. Пробуя новую форму присутствия с терапевтом, видя, что тот не раздражается, не ждет конкретных продвижений, особенной ясности, клиент может ощутить себя принятым и достаточным для другого. Это - очень важный опыт для человека с хроническим чувством стыда.
Иногда терапевт, который не критикует, а проявляет любопытство к клиенту, вызывает у того тревогу. Может быть непривычным то, что другой человек не корректирует или исправляет тебя, а проявляет заинтересованность к твоему внутреннему миру и способу восприятия окружающей среды. Постепенно такой опыт отношений с терапевтом может быть ассимилирован и позволит клиенту больше доверять себе и с интересом себя узнавать.
Еще один аспект в работе со стыдом. Терапевт предлагает клиенту обнаруживать межличностные гештальты, подтверждающие его представление о себе как об ущербном, недостойном человеке. Иногда такой гештальт разворачивается как внутренний диалог клиента с самим собой, например, когда он, приходя на терапию, себя ругает, критикует, обесценивает. Иногда из мира фантазий такой диалог перемещается в пространство отношений между клиентом и терапевтом, когда клиент словно бы предлагает терапевту занять эту позицию критикующего объекта. А в другой раз сам занимает эту позицию, а терапевт чувствует себя тем, на кого смотрят строгим взглядом и оценивают. То есть клиент и терапевт оказываются участниками какой-то повторяющейся сцены, и не так важно, какую роль кто из них играет в тот или другой момент.
Осознавание таких межличностных гештальтов может помочь клиенту заметить, как из всего многообразия феноменов текущей ситуации его восприятие выбирает те, что подтверждают его представления о себе и мире. Например, человек, выступивший на конференции, запомнит только критические отзывы, но проигнорирует или обесценит позитивные как не очень значимые. Осознавание того, как клиент подтверждает негативное представление о себе, со временем дает ему свободу рисковать и присваивать другую обратную связь, которая подтверждает его достоинства и успехи, а также свидетельствует, что он людям симпатичен.
Описывая характерный межличностный гештальт, который клиент часто воспроизводит, можно исследовать историю клиента и обнаружить в ней отношения с какой-то значимой фигурой, одобрение и принятие которой очень важно, но недостижимо. Зачем человеку повторять вновь и вновь подобную модель отношений, зачем продолжать и в настоящем вступать в отношения с людьми, которые склонны к активной критике? Почему не отойти от такой фигуры и не обратиться к каким-то поддерживающим и принимающим людям? Почему так сложно отделиться от «плохого» объекта? Именно потому, что невозможно получить важное. Отойти легче от хорошего. Отойти легче, почувствовав удовлетворение. Здесь же все время разыгрывается такая ситуация, в которой есть надежда на одобрение и принятие, но этого никак не происходит. Чтобы отойти от такой фигуры, нужно признать тот факт, что «я не смогу получить того, что мне так важно» и согласиться уйти с дефицитом, с «голодом». Тогда процесс сепарации станет возможен.
Кроме того, иногда важно заметить, что, например, родитель, не способный поддержать самоуважение ребенка, ранящий его своей критикой, таким образом пытается достичь собственного психического равновесия. Возможно он проецирует на ребенка собственную неуверенность, неудовлетворенность своей жизнью. Или надеется реализовать через него свои не сбывшиеся мечты, высказывая недовольство каждый раз, когда ребенок движется по своему, индивидуальному пути.
Возможно, этот родитель сам недостаточно автономен и проецирует собственные отвергаемые черты и качества на ребенка, таким образом поддерживая собственное самоощущение. Например, мать, которая может почувствовать свою родительскую компетентность только за счет успехов и достижений своего ребенка, будет контролировать эти достижения. Если ребенок не оправдывает ее ожидания, она реагирует на это остро, ведь в этот момент он словно бы «отбирает» у нее ощущение хорошей матери. В таком случае можно говорить о том, что эта женщина недостаточно автономна, не разделяет психологически себя и ребенка и, критикуя его, за счет этого менее критично воспринимает себя.
Чем может быть важно исследование тех отношений, которые оказали большое влияние на самооценку клиента? Это возможность для клиента увидеть, что интроецированное им представление о себе - «я плохой, недостойный человек» - не абсолютная истина, как часто воспринимается в детстве. Это представление отражает в большой степени внутренний процесс той фигуры, которая таким образом его отражала.
До того, пока, в том числе с опорой на терапию, человек не сможет больше доверять себе, учитывать свои ценности, чувства и желания, он носит эту плохую фигуру в себе и продолжает надеяться, что если станет лучше, еще сильнее себя поругает, достигнет чего-то более значимого, то сможет быть ею принят. И большая работа горевания бывает связана с переживанием утраты надежды на одобрение или признание кем-то значимым в силу ограничений этого человека, а не собственной ущербности. Переживая эту утрату маленькими шагами, у человека возрастает свобода разворачиваться к иным людям, которые относятся к нему хорошо и уважительно, и со временем это получается присваивать.
Бывает и так, что происходящий в терапии кризис клиент привычным образом воспринимает как проявление собственного дефекта или неспособности. Например, возникшее непонимание между клиентом и терапевтом клиент поспешно объясняет как собственную неспособность изъясняться ясно и чувствует стыд. Таким образом, возможно, предвосхищая ожидаемые критику и недовольство терапевта. В ответ на это терапевту важно подчеркнуть и свой вклад в возникшую ситуацию, например:
«Вы говорили довольно ясно, похоже, я на миг задумался и упустил вашу мысль. Не могли бы вы повторить ее еще раз…» или «У меня похоже пока не получается вас понять, но я очень хотел бы сделать это. Расскажите мне о вашей ситуации больше, я думаю, что у нас получится разобраться в ней…».
Иногда клиенту сложно разделить с терапевтом ответственность за происходящее. Он будто старается сохранить представление о терапевте, как о человеке, который не может ошибаться. Но если терапевт, признавая свой вклад в возникшее непонимание, при этом не оставляет клиента одного (например, погрузившись в собственную вину), если он продолжает присутствовать, поддерживать контакт с клиентом, то постепенно клиент начинает понимать, что может рассчитывать на терапевта и выражать ему недовольство. Таким образом, агрессия, направленная на собственную самооценку, может направляться и вовне, без опасений, что это нарушит контакт с другим. Это уменьшает одиночество клиента и уменьшает чувство стыда.
Самоуважение, гордость - чувства, полярные чувству стыда, невозможно получить извне. Но можно помочь человеку их обрести. И это происходит за счет того, что терапевт не предлагает клиенту правильных чувств и ценностей, не подталкивает его к нужным, на его взгляд, изменениями. Терапевт не направляет, а, скорее, поддерживает развитие процесса переживания клиента в сессии, отражает его и присутствует в этом контакте сам.
Заметка из сборника "Короткие заметки о длительной терапии"